Личное мнение: жизнь после буллинга

Все началось примерно в середине учебного года. Я пришла в школу и поняла, что со мной никто не разговаривает. Мы стояли около раздевалки, я попросила у «подруг» расческу. Они засмеялись и ответили: «Нет». Больше я от них не смогла добиться ни слова. Я задавала вопросы, расспрашивала, чем я провинилась, но они просто делали вид, что меня не существует. Мне устроили настоящий бойкот.

Активными участниками травли были только девочки: те две подруги и с ними другие одноклассницы. Еще в классе была группа ребят, я бы назвала их «наблюдающие»: они не травили меня, но и не поддерживали. Именно от них я узнала, что про меня распускают какие-то слухи и сплетни, но ничего конкретного мне так и не сказали. Самое обидное, что весь класс в эти слухи верил.

Начались два года травли. Меня не били, но когда я проходила мимо, могли «случайно» толкнуть плечом. Мои вещи прятали. На спину лепили бумажки с оскорблениями. Из-за этого я пересела на заднюю парту, чтобы никто больше не мог так делать. Когда я входила в класс, все смеялись и шушукались. Я думала, что это из-за моей внешности. Я очень стеснялась своего длинного носа и плохой кожи во время переходного возраста. Много раз слышала в свой адрес от одноклассниц «какая же она страшная». До сих пор испытываю приступы паники, когда меня начинает кто-то оглядывать или обсуждать. Мне кажется, что надо мной смеются.

Особенно тяжелыми были ситуации, когда одноклассницы внезапно давали мне понять, что все в порядке. Я расслаблялась, и в этот момент мне подстраивали очередную подлянку.

Например, мы договаривались, что я пойду к учителю и выскажу наши общие претензии к нему. Я шла, а когда выходила из кабинета, учитель останавливал меня и снимал со спины наклейку с дурным словом.

Да, я не боялась брать на себя ответственность, когда дело касалось несправедливого отношения к нашему классу со стороны учителей. Это может показаться странным: других защищаю, а себя нет. Я и сейчас такая. Могу для других найти работу, выбить премию, заступиться перед начальством. А для себя все это проделывать не могу. Но я стараюсь переучиваться.

Сначала я пыталась как-то уладить ситуацию с травлей. Потом рыдала и не хотела идти в школу, стала много прогуливать. Выходила утром из дома, садилась в троллейбус и ехала в центр города. Там несколько часов гуляла и возвращалась домой, когда родители уже точно были на работе. Из-за постоянных прогулов я стала хуже учиться. Учителям до этого не было никакого дела. Мама с папой ничего не замечали, поскольку не особо интересовались моей успеваемостью в школе. Они до сих пор ничего не знают про травлю. Если они прочитают эту статью, боюсь, для них это будет шоком.

Я не обратилась ни к кому из взрослых, потому что моей жизни ничто не угрожало, и я не видела смысла кому-то жаловаться: мне это кажется недостойным.

Одноклассники вообще не понимали, насколько все это меня задевает. А я ничего им не говорила или переводила в шутку. Не люблю показывать свои эмоции. Был, разве что, один случай — когда мое терпение лопнуло и я накинулась на обидчицу с кулаками. После этого меня стали караулить в подъезде, чтобы избить.

Пока одноклассницам это не надоело, я каждый день просила старшеклассников проводить меня до дома. Два года я терпела унижения. А после девятого класса мне пришлось уйти в юридический техникум, хотя я занималась в театральной студии и вместе с друзьями планировала поступать в театральный вуз. Я сбежала из-за травли.

Только травля не закончилась. Одну из тех двух девочек я боялась еще три года после того, как ушла из школы, до самого своего отъезда в Москву. Мы жили в одном доме и часто встречались, когда она стояла с друзьями возле своей квартиры. Она подначивала их говорить мне гадости и не давать пройти. Они пару раз кинули какие-то оскорбления, посмеялись и забили. Но каждое столкновение с ней было для меня напряженным.

Спустя пару лет, когда я приехала в родной город на каникулы, узнала: она, к сожалению, умерла. И даже вроде говорила что-то про меня — мол, я живу в Москве, чего-то добилась, а она нет. Видимо, у нее было какое-то переосмысление перед смертью. Не могу гарантировать точность этих слов — мы с ней не разговаривали.

Через несколько лет я нашла вторую девочку в «Одноклассниках» и спросила, за что они меня травили. Задать вопрос в лоб мне было не сложно. Я хотела знать правду. Но не узнала.

Она ответила, что вообще не помнит, что такое было. И это самое удивительное. У меня вылетело два года жизни, а она даже не помнит. Может, она соврала, не знаю. Больше мы с ней не общались.

Я все же бросила юридический техникум, куда поступила только из-за этой ситуации в классе. И перешла в другую школу. А после выпуска переехала в Москву и поступила в театральный вуз, как и хотела. То школьное предательство со стороны людей, которых я считала своими подругами, повлияло на мое отношение к женскому полу. В институте держалась особняком. Планов завести новых подруг у меня не было. Я вообще не очень люблю новых людей, мне достаточно моих друзей: к тому моменту в Москве они у меня уже были. Думаю, что девочки на курсе меня недолюбливали, но меня это не очень беспокоило. Из-за травли я тоже недолюбливаю девушек. Прошло больше двадцати лет, но до сих пор мне проще общаться с мужчинами. Сейчас у меня есть одна подруга, которой я доверяю. С остальными женщинами мне проще приятельствовать. Возможно, это неправильно. Но так уж сложилось, и меня это вполне устраивает.

Обидчиков я давно простила. Но вся эта история очень сильно повлияла на мою жизнь. Жертвы буллинга и после окончания травли пытаются защитить себя. Это может выражаться в закрытости и нежелании обсуждать свои проблемы. Потому что вскрытие перед знакомыми людьми своих комплексов и страхов снова делает нас уязвимыми. Это все равно, что я завтра приду на работу и скажу всем: вот мои уязвимые места, бейте на здоровье. Мне этого совсем не хочется, и всю жизнь я пытаюсь себя обезопасить.

Я долго избавлялась от разных комплексов. С одной стороны, я хочу всегда и во всем быть лучше всех. С другой стороны — повышенное внимание к себе вызывает у меня болезненную реакцию, порой недоверие и даже агрессию. Я это внимание трактую негативно, даже если на самом деле кто-то хвалит мою новую прическу. Кто-нибудь засмеялся, а мне кажется, что надо мной. Или даже незнакомый человек толкнул меня в метро случайно, а мне кажется, специально. Такая гипертрофированная защитная реакция от окружающего мира.

Каждый день я работаю (сама, без психологов) над тем, чтобы оставаться доброй и чувствительной к чужому горю. Это очень сложно. Сложно не озлобиться и не превратиться в волчонка, когда вокруг столько людей, готовых в любой момент тебя уязвить.

Хотя сама я никогда и никого не буллила. Во всяком случае, не помню, чтобы делала что-то подобное специально. Но до сих пор стараюсь держаться подальше от самоуверенных, злых людей (не только женщин), которые считают, что мир вращается вокруг них. Болезненно реагирую на любую попытку обсуждать кого-то за его спиной. Считаю, что если есть проблема — скажи прямо.

Я театральный режиссер, работаю во взрослых и подростковых театральных студиях. Для подростковой мы сейчас как раз ставим спектакль «Чучело». До этого ставили «Поллианну» американской писательницы Элинор Портер и роман английской писательницы Фрэнсис Элизы Бернетт «Маленькая принцесса». Все эти произведения затрагивают темы травли и насилия над детьми. Наверное, таким образом я отрабатываю детские страхи. А еще хочу, чтобы дети на этом материале учились и понимали, как можно, а как нельзя поступать. Травля в школе — тема актуальная, а для меня уж тем более.

Я не общаюсь ни с кем из того класса, кроме тех, кто «добавился в друзья» в социальных сетях. Но это сложно назвать общением. В родной город тоже больше не возвращаюсь. У меня новая, прекрасная жизнь. Я стала сильнее, умнее, жестче. И твердо уверена, что фраза «Все, что нас не убивает, делает нас сильнее» должна стать девизом всех, кто подвергся буллингу.

Анна Корниенко, травма-терапевт, руководитель Центра по устранению последствий агрессии и насилия при МИГИП:

Если вы вспомните свое детство, то за школьные годы вы наверняка хоть раз сталкивались с буллингом – травлей группой детей одного ребенка. Нам хочется думать, что такие случаи единичны и происходят только в маленьких городах или только в больших, только среди детей небогатых родителей или только в среде гимназий, лицеев. Увы, буллинг есть везде, где взрослые предпочитают оставить его незамеченным или даже сами инициируют процесс травли.Были ли вы жертвой – тем ребенком, которого травили, молчаливым свидетелем или участником группы активно нападающих ребят, это событие оставило след в вашей душе. Вам страшно? Вы поражены, как такое может происходить? Вам стыдно и мучает совесть, как вы могли в этом участвовать? Не оставайтесь один на один с этими переживаниями, их можно разделить с друзьями и близкими или обратиться за поддержкой к психотерапевту, чтобы он помог вам пережить то, что тянется из прошлого, и оставить те события позади.

Текст: Ирина Кузьмичева,Иллюстрация: Оля Левина